...замечено, что у нас здесь бывает 2 четко определенных типа неба: акварельное и масляное.
Акварельное преобладает в пасмурную и дождливую погоду, в туман, нередко весной или осенью, когда облака написаны "по мокрому", щирокими горизонтальными слоями вдоль горизонта.
Масляное же небо преобладает летом или зимой, в ярко освещенные, но облачные дни, на закате или рассвете, когда подсвеченные края облаков щедро обведены желтым кадмием с помощью добротной шершавой кисти из щетины, а нижние, неосвещенные их бока имеют отчетливую текстуру проступающего из-под сиены холста.
Вероятно, бывает еще пастельное и акриловое небо, но я никогда их не видел...
27.3.12
Стэахонские манускрипты
Вот уже несколько столетий Стэахон на весь свет славится своей удивительной письменностью. Каждое письмо, книга или записка, начиная от важнейших официальных документов и заканчивая каракулями детей, подчиняются необычным и, на первый взгляд, абсолютно беспорядочным правилам написания. За их исполнением строго следит специальная комиссия монарших ортографов, поскольку эти правила успели стать одновременно и национальной гордостью и местной достопримечательностью. Рассмотрим же поподробнее историю возникновения характерного стэахонского письма.
Всё началось с момента, когда стэахонский монарх Радахон Необъятный пожелал на века запечатлеть своё величие (во всех смыслах), для чего велел отныне в любом слове, где есть буква «Р1» выводить её заглавной. Однако, следующий самодержец – СаРидиан I, остался недоволен таким положением вещей (в частности тем, что и его собственное имя на письме теперьнапоминает о величии предшественника), и приказал с сего момента помимо «Р» писать всегда прописной еще и «С», причем даже большего размера2. На этом его скоротечное правление и закончилось, а на трон между тем взошел король Олгатар.
Новый монарх справедливо рассудил, что увеличивать буквы уже некуда, к тому же, это просто-напросто признак дурного тона его предшественников, и поступил изобретательней – приказал повсеместно изображать над «О» небольшую корону в знак своей королевской власти.
Далее страной правил некий Ладрах Обаятельный. Он был, как следует из прозвища, добрый и мягкосердечный, и решил было вообще не мучать людей новыми реформами, так как секретари и писцы уже давно клянут предыдущих реформаторов, но вовремя понял, что изменение букв уже превратилось в традицию, отказ от которой окончательно подорвет его хрупкий авторитет. Поэтому король нехотя издал указ о том, что литеру «Л» следует скромно подчеркивать.
На смену тихому правлению Ладраха пришло время великих завоеваний, виной которым стал не кто иной как Талахон Завоеватель. В честь своих свершений он постановил в любом слове, где есть буква «Т», продлить её концы в обе стороны над всеми остальными буквами, так же как простерлась его власть над захваченными землями.
После этого Ненорах Зеленый, прозванный так за свою необычайную любовь к одноименному цвету, не удивил ровным счетом никого, когда приказал всегда и везде иображать значок «Н» зеленым. Писцы молча стиснули зубы и вооружились зелеными чернилами.
Однако все самые смелые ожидания адептов письменного слова были превзойдены, когда на престол взошел Фортиах Эгоистичный. Первым же делом после коронации, он прямо с трона прокричал, что, в каком бы слове ни находилась первая буква его имени, все остальные буквы в том слове тотчас должны перед ней склониться!
Так, за пару сотен лет сменилось около дюжины августейших особ, и каждый из них счел нужным так или иначе облагородить свои инициалы. Нетронутыми остались лишь те буквы, на которых не нашлось ни одного короля.
Стэахонская письменность в том неизменном и устоявшемся виде, в котором мы знаем её сейчас – отрада туристов и гордых патриотов, графологов и просто коллекционеров всяческих курьезных редкостей. Но обрела она свою окончательную форму благодаря одному человеку – Сторфлану Разумному.
Когда тот, став монархом, впервые увидел, как пишется его имя в официальном документе – со всеми правилами и почестями, то тут же издал указ, запрещающий издавать новые указы про написание букв.
__________________________________________________________________________
1В данном очерке приводятся фонетические аналоги из понятного для нас алфавита. Желающие ознакомиться с оригинальным стэахонским написанием могут заняться поиском редких рукописей на языке оригинала.
2Дело в том, что местное общество настолько консервативно, что издать там новый указ гораздо проще, чем поменять старый.
Всё началось с момента, когда стэахонский монарх Радахон Необъятный пожелал на века запечатлеть своё величие (во всех смыслах), для чего велел отныне в любом слове, где есть буква «Р1» выводить её заглавной. Однако, следующий самодержец – СаРидиан I, остался недоволен таким положением вещей (в частности тем, что и его собственное имя на письме теперьнапоминает о величии предшественника), и приказал с сего момента помимо «Р» писать всегда прописной еще и «С», причем даже большего размера2. На этом его скоротечное правление и закончилось, а на трон между тем взошел король Олгатар.
Новый монарх справедливо рассудил, что увеличивать буквы уже некуда, к тому же, это просто-напросто признак дурного тона его предшественников, и поступил изобретательней – приказал повсеместно изображать над «О» небольшую корону в знак своей королевской власти.
Далее страной правил некий Ладрах Обаятельный. Он был, как следует из прозвища, добрый и мягкосердечный, и решил было вообще не мучать людей новыми реформами, так как секретари и писцы уже давно клянут предыдущих реформаторов, но вовремя понял, что изменение букв уже превратилось в традицию, отказ от которой окончательно подорвет его хрупкий авторитет. Поэтому король нехотя издал указ о том, что литеру «Л» следует скромно подчеркивать.
На смену тихому правлению Ладраха пришло время великих завоеваний, виной которым стал не кто иной как Талахон Завоеватель. В честь своих свершений он постановил в любом слове, где есть буква «Т», продлить её концы в обе стороны над всеми остальными буквами, так же как простерлась его власть над захваченными землями.
После этого Ненорах Зеленый, прозванный так за свою необычайную любовь к одноименному цвету, не удивил ровным счетом никого, когда приказал всегда и везде иображать значок «Н» зеленым. Писцы молча стиснули зубы и вооружились зелеными чернилами.
Однако все самые смелые ожидания адептов письменного слова были превзойдены, когда на престол взошел Фортиах Эгоистичный. Первым же делом после коронации, он прямо с трона прокричал, что, в каком бы слове ни находилась первая буква его имени, все остальные буквы в том слове тотчас должны перед ней склониться!
Так, за пару сотен лет сменилось около дюжины августейших особ, и каждый из них счел нужным так или иначе облагородить свои инициалы. Нетронутыми остались лишь те буквы, на которых не нашлось ни одного короля.
Стэахонская письменность в том неизменном и устоявшемся виде, в котором мы знаем её сейчас – отрада туристов и гордых патриотов, графологов и просто коллекционеров всяческих курьезных редкостей. Но обрела она свою окончательную форму благодаря одному человеку – Сторфлану Разумному.
Когда тот, став монархом, впервые увидел, как пишется его имя в официальном документе – со всеми правилами и почестями, то тут же издал указ, запрещающий издавать новые указы про написание букв.
__________________________________________________________________________
1В данном очерке приводятся фонетические аналоги из понятного для нас алфавита. Желающие ознакомиться с оригинальным стэахонским написанием могут заняться поиском редких рукописей на языке оригинала.
2Дело в том, что местное общество настолько консервативно, что издать там новый указ гораздо проще, чем поменять старый.
25.3.12
В провинции Куэйри, одной из самых солнечных провинций на континенте, издревле обитает -и процветает - два вида овец.
Первые из них подобны овцам нашего мира: их шерсть длинная и белая, интеллект столь же впечатляюще невелик, а питаются они сочной травой, в избытке растущей на пастбищах Куэйри. Стада таких овец пасутся, бродя по пастбищу и поедая траву, которая затем в итоге превращается в том числе и в шерсть.
Весьма отличаются от них второй вид животных - они тоже внешне выглядят как овцы, однако шерсть их совершенно прозрачная и на ощупь могла бы напомнить вату, если бы вата была очень тонкой и сделанной из стекла.
Эти стеклянные овцы за долгие века эволюции выработали очень чувствительную и эффективную кожу, и теперь проводят своё время, лёжа на пастбищах и впитывая энергию солнца, лучи которого свободно просвечивают через их шерсть. Энергия усваивается так эффективно, что больше эти овцы почти ничего не делают. Зрелище стада овец, разгорающихся на рассвете, подобно кострам или лампочкам, поражает воображение туристов со всей империи.
Стеклянные овцы служат национальным символом Куэйри, жители которого взращивают в себе такую же ленность, довольство и жизнерадостность.
Оба виды овец используются местными жителями для нужд строительства: из сваленой шерсти обычных овец делают стены местных жилищ, напоминающих юрты, а стеклянную шерсть прессуют и нарезают на окошки в этих юртах.
Первые из них подобны овцам нашего мира: их шерсть длинная и белая, интеллект столь же впечатляюще невелик, а питаются они сочной травой, в избытке растущей на пастбищах Куэйри. Стада таких овец пасутся, бродя по пастбищу и поедая траву, которая затем в итоге превращается в том числе и в шерсть.
Весьма отличаются от них второй вид животных - они тоже внешне выглядят как овцы, однако шерсть их совершенно прозрачная и на ощупь могла бы напомнить вату, если бы вата была очень тонкой и сделанной из стекла.
Эти стеклянные овцы за долгие века эволюции выработали очень чувствительную и эффективную кожу, и теперь проводят своё время, лёжа на пастбищах и впитывая энергию солнца, лучи которого свободно просвечивают через их шерсть. Энергия усваивается так эффективно, что больше эти овцы почти ничего не делают. Зрелище стада овец, разгорающихся на рассвете, подобно кострам или лампочкам, поражает воображение туристов со всей империи.
Стеклянные овцы служат национальным символом Куэйри, жители которого взращивают в себе такую же ленность, довольство и жизнерадостность.
Оба виды овец используются местными жителями для нужд строительства: из сваленой шерсти обычных овец делают стены местных жилищ, напоминающих юрты, а стеклянную шерсть прессуют и нарезают на окошки в этих юртах.
16.3.12
Об исторической перспективе художественного вымысла.
До недавнего момента, меня долго мучал вопрос: почему вплоть до XIX века (братья Гримм, Жуль Верн) в литературе не было жанра фантастики (если я в силу забывчивости или незнания окажусь неправ, пусть читатель меня поправит).
И вот недавно я понял элементарную истину. Если отбросить технические детали, которые обычно принято приводить в качестве объяснения, вроде дороговизны и сложности книгопечатания (которая к упоминаемому времени как раз сошла на нет), консервативности религиозного европейского общества и ничтожного процента грамотных людей (что тоже не фактор, поскольку абсолютно не мешает современному поколению наслаждаться комиксами), получим в остатке фундаментальную причину.
Всё предельно просто. Фантастика была, но она была полностью интегрирована в реальность: какой смысл писать книгу о том, чем занимаются эльфы в соседнем лесу, если каждый может сам пойти и посмотреть (к тому же, в принципе, все и так знают - чем).
Невозможно было написать фантастическую книгу, потому что автора тут же спросили бы: "а в чем фантастика-то?". В театре ставили "Сон в летнюю ночь" наравне с "Гамлетом", - это были повествования одного порядка.
С этим разобрались - ученые мужи называют это грамотными словами "фольклор" и "мифология". Но откуда же (а главное - почему) появилась литературная фикция в современном понимании?
Вот тут история, а вместе с ней и общество, делает финт ушами. Известно, что человеческое сознание (и модель мира) противоречиво, и может свободно содержать в себе, и пользоваться, уймой взаимоисключающих концепций, попросту не утруждая себя задуматься о следствиях одних настолько, что они вступят в конфликт с другими. Однако и тут есть определенный предел.
В эпоху великих географических открытий, и вплоть до открытия последнего континента, области на карте с надписью "There Be Dragons" стремительно сокращались, а следовательно и численность населяющих их драконов. Как могут сиды жить в холмах, если геолог сказал, что там только нефть и уголь?
Но, как уже упомянуто выше, предыдущая картина мира еще сохранилась. И вот тут-то человек поступил хитро. Чтобы разрешить противоречие, он (когда-то впервые, и с тех пор) написал текст и в самом его начале сделал оговорку, как бы невзначай намекая: "это происходит не здесь/не сейчас, а в вымышленной стране". Это примечание одновременно стало и ключевой особенностью жанра, и условием его существования.
До того памятного случая, всё - реальное или нет - происходило вокруг нас, в другом месте, но в одной действительности. Теперь же никого не удивишь континентом Пырдумкриштук и миром Вордоршмордор. Как туда попасть? Скорее всего, через тот старый шкаф.
И вот недавно я понял элементарную истину. Если отбросить технические детали, которые обычно принято приводить в качестве объяснения, вроде дороговизны и сложности книгопечатания (которая к упоминаемому времени как раз сошла на нет), консервативности религиозного европейского общества и ничтожного процента грамотных людей (что тоже не фактор, поскольку абсолютно не мешает современному поколению наслаждаться комиксами), получим в остатке фундаментальную причину.
Всё предельно просто. Фантастика была, но она была полностью интегрирована в реальность: какой смысл писать книгу о том, чем занимаются эльфы в соседнем лесу, если каждый может сам пойти и посмотреть (к тому же, в принципе, все и так знают - чем).
Невозможно было написать фантастическую книгу, потому что автора тут же спросили бы: "а в чем фантастика-то?". В театре ставили "Сон в летнюю ночь" наравне с "Гамлетом", - это были повествования одного порядка.
С этим разобрались - ученые мужи называют это грамотными словами "фольклор" и "мифология". Но откуда же (а главное - почему) появилась литературная фикция в современном понимании?
Вот тут история, а вместе с ней и общество, делает финт ушами. Известно, что человеческое сознание (и модель мира) противоречиво, и может свободно содержать в себе, и пользоваться, уймой взаимоисключающих концепций, попросту не утруждая себя задуматься о следствиях одних настолько, что они вступят в конфликт с другими. Однако и тут есть определенный предел.
В эпоху великих географических открытий, и вплоть до открытия последнего континента, области на карте с надписью "There Be Dragons" стремительно сокращались, а следовательно и численность населяющих их драконов. Как могут сиды жить в холмах, если геолог сказал, что там только нефть и уголь?
Но, как уже упомянуто выше, предыдущая картина мира еще сохранилась. И вот тут-то человек поступил хитро. Чтобы разрешить противоречие, он (когда-то впервые, и с тех пор) написал текст и в самом его начале сделал оговорку, как бы невзначай намекая: "это происходит не здесь/не сейчас, а в вымышленной стране". Это примечание одновременно стало и ключевой особенностью жанра, и условием его существования.
До того памятного случая, всё - реальное или нет - происходило вокруг нас, в другом месте, но в одной действительности. Теперь же никого не удивишь континентом Пырдумкриштук и миром Вордоршмордор. Как туда попасть? Скорее всего, через тот старый шкаф.
15.3.12
5.3.12
Евангелие от Пацифиста
(апокрифическое)
Когда нести благую весть
Пора, а с уст слетает жесть —
Чтоб в лужу кармою не сесть
(И мир с грамматикой обресть)
Изволь сперва язык расплесть!
Когда нести благую весть
Пора, а с уст слетает жесть —
Чтоб в лужу кармою не сесть
(И мир с грамматикой обресть)
Изволь сперва язык расплесть!
1.3.12
Subscribe to:
Posts (Atom)
Posts
